Истории оборотней - Страница 75

– О-очень благородно поступил со старушкой, еще и не заплатил небось, – скептически сощурилась я. – И как это поможет нам не дать ему победить под Ватерлоо? Нет, можно перекрасить тебя в радикально черный цвет? Но ведь тебя выдадут твои «колокольчики». Хотя ты можешь сделать операцию, она безболезненная, если морфин окажется непросроченным. Мхм… а это идея! Правда, с семейной жизнью после этого придется завязать. Но если все-таки решишься ради дела пойти на кастрацию, то я могу попробовать утешить Анхесенпу…

– Ка… какая кастрация?! Тебе умные мысли вообще когда-нибудь приходят в голову? На моей памяти – нет. Поэтому лучше уж помолчи, женщина!

– А кто это Наполеону на портрете рожки пририсовал? – ткнул пальцем Алекс, чтобы разрядить слишком накалившуюся обстановку.

– Ах, это мой негодник, Агент 014, или, как мы с Анхесенпой его называем, Стальной Царапка. Совсем от лап отбился, совершенно невозможно за ним уследить. Хорошо хоть нарисовал-то?

– Да он просто гениальный котенок, у него твои способности!

– Думаешь?

– Без сомнения, одно из доказательств этому – его солидарность со мной в отношении этой жестокой личности, Наполеона, – поддела я. – Нарисовать рожки оплоту зла не каждый трехмесячный ребенок может. Надо же, кажется, подрастает новый агент Базы, и я не удивлюсь, если в нашем деле ему суждено побить и положить на обе лопатки своего отца!

Профессор, смущенно сияя, потупил глазки. Конечно, мне просто было не в лом сказать приятное другу, но, кажется, кот принял мой комплимент, как весьма близкий к истине. Агент 013 продолжал выжидательно светиться, надеясь на дальнейшие похвалы в адрес своих талантливых отпрысков. Но мне быстро надоело тешить его необъективное отцовское тщеславие.

– Эй, в конце концов, мы сегодня вернемся к делу или нет? Меньше чем через сутки нам вылетать на задание, а мы все о котятах. Вернемся к баранам.

– На этот раз как никогда нам необходим четко проработанный план, – подобрался наш умник. – Мы не имеем права на ошибку. История не простит.

– Как будто мы когда-нибудь ошибались, то есть я имела в виду – проваливали задание. Ни разу же не было. Справимся…

– Самонадеянность не доведет тебя до добра, Алиночка! Она же, кстати, не раз расшатывала и пьедестал Наполеона и окончательно погубила его. Помните, судьба мира в наших руках, ведь по сути нам придется участвовать в великом сражении при Ватерлоо!

– Ой, нет! Я не готова стать пушечным мясом, – испуганно замахала я руками.

– Я не буквально, – фыркнул кот, пронзая меня взглядом. – Наше дело – тактика, хитросплетения, психологическая манипуляция картами, противником, его генералами и их лошадьми.

– Это я и хотела сказать, мы же не солдаты, слава богу, а агенты. Постой, ты хочешь пролезть в штаб Наполеона и, используя свое природное обаяние, шарм и его эту эйлурофобию, коварно запутать его планы, расстраивая систему изнутри, как это тебе блестяще удалось проделать с великим магистром и его режимом в Мальборке?

– Именно, – щелкнул пальцами Профессор, правда, беззвучно, слишком пушистые они у него для таких понтов.

– Гениально. Но если у Наполеона страх перед вашим кошачьим родом, – прищурясь, съязвила я с притворным беспокойством в голосе, – то это может вызвать непредсказуемое поведение с его стороны. В отличие от магистра Мальборка он может просто отправить тебя на гильотину!

Но котик спокойно ответил:

– По идее больше всего он должен бояться черных кошек, а я, если ты видишь, серо-белый, а при том еще весьма ярко выраженный самец!

И ведь на все у него есть ответ, все у него продумано, но больше всего меня бесит его самонадеянность и при этом поучения об опасности самонадеянности.

– И все-таки… – поддерживая меня, засомневался Алекс.

– Я уверен, что моя порода поможет нам повлиять на него. Насколько известно, это был человек-кремень, и даже смутить его, не то что манипулировать им, мало кому удавалось. Возможно, мне удастся сделать трещину в этом историческом монолите…

– А что, если то, что он трепещет при виде любой бродячей кошки эбенового окраса, всего лишь легенда? Может, он, наоборот, весьма беспощаден к котам?

– Не городи ерунды…

– И любит отрабатывать на твоих хвостатых собратьях сабельные удары?

– Алиночка, прекрати!

– И сам снимает с них шкурки, а как раз такой, как у тебя, ему и не хватает в качестве трофея над камином?

– Ты замолчишь наконец несносная-а-а?!! – сорвался кот, едва не бросаясь на меня с кулачками.

Я удовлетворенно заткнулась. Итак, теперь мы можем отправляться в Ватерлоо!

…Конечно, в любом случае Европа и Россия не позволили бы Наполеону остаться у власти, даже в случае его победы под Ватерлоо. Но ведь если и самые незаметные события могут изменить будущее, то победа в таком грандиозном сражении могла бы иметь необъяснимые и страшные последствия. Ведь по какой-то причине сотни тысяч французов и сам Бонапарт верили, что он может удержаться на троне. Более того, они жаждали его! Что-то со временем могло измениться и в умах коалиции, объявившей Наполеона «врагом человечества», и эти же державы могли, в конце концов, признать его, если бы поверили, что он на этом угомонится…

Мне пришлось «стать» мужчиной. Грудь стянули эластичными бинтами, не продохнуть! Достали со склада серый с красными петлицами гусарский мундир, отороченный черным мехом ментик, плюс облегающие серые штаны и ярко-красные сапожки. Черный кивер на голове неплохо дополнял облик наполеоновского гусара.

Командору досталась форма английского офицера – темно-синий мундир, такого же цвета рейтузы и кивер и черные сапоги из блестящей искусственной кожи. Серебряные эполеты добавляли шарма его и без того привлекательной внешности, а боевая выправка и свеженькие шрамы не оставляли сомнений, что перед вами кадровый военный. Все-таки что делает с мужчиной форма – мой муж был бесподобен!